Тяжело сказать, кто из их был наиболее известен — южноамериканская танцовщица Айседора Дункан либо величавый российский поэт Сергей Есенин. У их не было практически ничего общего, они даже не гласили на одном языке — и тем не наименее, с первой встречи их потянуло друг к другу. Дела их были бурными и неровными. Обыкновенно, страсть 2-ух незаурядных людей обернулась драмой…
В июле 1921 года гадальщица предсказала Айседоре: «Вы собираетесь совершить долгое путешествие в страну под бледно-голубым небом. Вы будете богаты, весьма богаты. Вы выйдете замуж…»Танцовщица только расхохоталась. Опосля почти всех неудачных романов и браков она и не задумывалась о новейших отношениях. Тем наиболее в Рф, куда она двигалась по приглашению наркома Луначарского открывать школу танцев.
На одном из приемов в студии художника Жору Якулова Дункан исполняла под аккомпанемент «Интернационала» собственный коронный номер — танец с шарфом. 26-летний Сергей Есенин, которого затащил сюда наилучший друг, имажинист Анатолий Мариенгоф, не отрываясь глядел на полноватую голубоглазую даму с выкрашенными в рыжеватый цвет волосами, кружащуюся по паркету в красноватом полупрозрачном хитоне. «Богиня!» — выдохнул он.
Анатолий Мариенгоф так вспоминает первую встречу поэта и танцовщицы:»В первом часу ночи приехала Дункан… Изадора легла на диванчик, а Есенин у ее ног. Она обмакнула руку в его кудряшки и произнесла:
— Solotaia golova!
Было нежданно, что она, понимающая не больше 10-ка российских слов, знала конкретно эти два. Позже поцеловала его в губки. И вторично ее рот, небольшой и красноватый, как ранка от пули, приятно изломал российские буковкы: — Anguel!
Поцеловала снова и произнесла:
— Tschort! В четвертом часу утра Изадора Дункан и Есенин уехали…»
Дункан ничего не знала о поэтической славе собственного избранника. Но она весьма скоро сообразила, что влюблена так же очень, как и он. Влюбленных не останавливала ни разница в возрасте, составлявшая практически 18 лет, ни то, что она фактически не гласила по-русски, а он — по-английски. Скоро Есенин переселился в дом Айседоры на Пречистенке.
Равномерно Айседора выучила несколько 10-ов российских слов. Возлюбленного она называла «Сергей Александрович», но еще почаще — «Ангелом», Есенин же называл ее «Изадора». Пара посещала приемы и литературные вечера, где Дункан плясала, а Есенин читал стихи. Домой обычно ворачивались под утро.
Зажигательные танцы Айседоры, ее непосредственность сводили Есенина с мозга. Она же относилась к поэту с трепетной нежностью, он казался ей слабеньким, незащищенным ребенком… Вне сомнения, их связывало истинное чувство!
Но русская судьба Дункан не задалась — точнее, русские власти не предоставили ей настолько широкого поля для деятельности, как она рассчитывала. Опосля того как в апреле 1922 года в Париже погибла мама Айседоры, танцовщица решила на время уехать из Рф. Но ей не хотелось расставаться с Есениным, и, чтоб он мог получить визу для выезда вкупе с ней, им пришлось зарегистрировать брак. Свежеиспеченные супруги пожелали носить двойную фамилию — Дункан-Есенин.
Проведя два счастливых месяца в Париже, чета отправилась в Америку. Но любовная идиллия продолжалась недолго. Хотя Дункан всячески пробовала сделать супругу пиар — организовывала перевод и публикацию его стихов, устраивала поэтические вечера, за рубежом его принимали только как «приложение» к известной танцовщице. Он ощущал себя никому не необходимым, тосковал, у него началась депрессия…
Есенин стал пить, меж ним и Айседорой разыгрывались душераздирающие сцены с ссорами, уходами и следующими примирениями…На одном из концертов Айседоры поэт в очередной раз напился и принялся буянить. Дункан сама вызвала полицию, и Сергея выслали в психиатрическую лечебницу. Правда, три денька спустя его оттуда выписали. Возвратившись домой, он в первый раз поглядел на супругу иными очами: узрел в ней не возлюбленную, а стареющую, не очень симпатичную уже даму…
В августе 1923 года супруги возвратились в Россию. Но отношение Есенина к супруге к тому времени очень поменялось. Если ранее он восторгался ею, то сейчас сетовал друзьям: «Вот пристала, липнет, как патока!» Напившись, он устраивал скандалы и иногда поколачивал Айседору. Утомившись от всего этого, она заявила: «Сергей Александрович, я уезжать в Париж».
Она уехала одна. А скоро получила телеграмму от Есенина: «Я люблю другую тчк женат тчк счастлив тчк». Так он пробовал выкинуть ее из собственной жизни.
Мариенгоф вспоминает: «Есенин уехал с Пречистенки — надломленным. А из собственного рокового свадебного путешествия по Европам и двум Америкам (будь оно проклято, это свадебное путешествие!) он в 1923 году возвратился в Москву — сломанным…».
Их дела были сложными, была ли это любовь, и что означала она для Сергея Есенина — судить не нам. Кто-то считал, что Есенину льстило внимание известной американки, возможность открыть себе мировые горизонты. Может, в этом и есть какая-то толика правды. Но то, что чувства были пусть недолгими, но искренними, в этом колебаний нет.
Так, Мариенгоф утверждает: «Есенин втюрился не в Айседору Дункан, а в ее славу, в ее мировую славу. Он и женился на ее славе, а не на ней — не на старый, несколько отяжелевшей, но еще прекрасной даме с крашеными волосами… Айседора была дама с разумом узким: роскошным, острым и смелым… В эту пятидесятилетнюю даму Есенин никогда не был влюблен…»
Не все мемуаристы делят точку зрения Мариенгофа. Поэт Сергей Городецкий, к примеру, вспоминает: «По всем моим позднейшим впечатлениям это была глубочайшая обоюдная любовь. Естественно, Есенин был влюблен столько же в Исадору, сколько в ее славу, но влюблен был не меньше, чем совершенно он мог влюбляться. Совершенно же этот сектор был у него из маловажных. Дамы не игрались в его жизни таковой роли, как, к примеру, у Блока…»
Живописец Юрий Анненков вспоминает: «Роман был ураганный и настолько же маленький, как и коммунистический идеализм Дункан…»
28 декабря 1925 года Сергей Есенин, как понятно, покончил жизнь самоубийством в ленинградской гостинице «Англетер», повесившись на трубе парового отопления. Предпосылкой самоубийства, быстрее всего, стала затяжная депрессия.
Иван Евдокимов вспоминает встречу с Есениным в Москве, 23 декабря 1925 года, незадолго до отъезда Есенина в Ленинград: «Есенин… произнес: — Для тебя нравится мой шарф?… Это подарок Изадоры… Дункан. Она мне подарила. Поэт скосил на меня глаза… — Эх, как эта старуха обожала меня! — горько произнес Есенин. — Она мне и подарила шарф. Я вот ей напишу… позову… и она прискачет ко мне откуда угодно…»
Шарф, подаренный Айседорой, повсевременно наводил поэта на мемуары о ней. Шарф же стал и ее «убийцей». Вечерком 14 сентября 1927 года Дункан катастрофически погибла — длиннющий шарф намотался на колесо автомашины и сдавил танцовщице шейку… По роковому стечению событий, предпосылкой ее погибели тоже сделалось удушение…
