Совместима ли эстрада с духовностью? Как люди приходят к вере и Церкви опосля русского атеизма? Что и как следует нести людям с эстрады? Почему трудно выступать на огромных площадях, и как с сиим совладать? Обо всем этом и многом другом поведали супруги Цыгановы.
— Вы — люди духовные, воцерковленные?
Виктория: — Ну, как без молитвы-то? Естественно.
— Как вы пришли к религии?
Вадим: — Во-1-х, духовные и воцерковленные — это не нам судить. Я считаю себя не достаточно воцерковленным и не достаточно духовным, поэтому что эмоции (Эмоции отличают от других видов эмоциональных процессов: аффектов, чувств и настроений) и страсти меня время от времени просто раздирают.
Виктория: — Ну, ничего, ничего.
— Но это же — нормально, Вадим.
Вадим: — Потому, когда обо мне молвят, что у меня с сиим — все отлично, я даже боюсь этого всего. Душа моя к высочайшему, духовному тянется, но идет неизменная война в данной истории. Как мы пришли к этому? Вот Дербеневу спасибо.
Виктория: — Да, это Леонид Петрович нас сподвигнул. У нас была с ним одна из таковых знаковых встреч.
— Ранее вы были неверующие, атеистические?
Вадим: — Мы что-то ощущали, естественно. Сумрак просто в голове был.
Виктория: — Но что-то было такое было. Постоянно Пасху отмечали с юношества.
Вадим: — Я не крещеный был.
— Ну Пасху все отмечали, но…
— Да, мы — за хоть какой кипиш, лишь отмечать бы нам.
Виктория: — Все равно, но атмосфера-то считывалась. Когда меня еще ребенком привезли в храм в Хабаровске и дали мне там просфору, это было наисильнейшее воспоминание. Я вкус данной просфоры помню до сего времени. Мне было 5 лет. Другими словами — это ведь все равно в нас заложено, оно все равно все в нас работает. Нам дай лишь поотмечать празднички — это понятно, но есть и другое…
Вадим: — А так, естественно, какие мы прихожане даже на данный момент?… Мы там — захожане, мы — порочные люди, но мы тянемся, мы спасаемся в меру сил и способностей. Мы желаем спастись, я чувствую, понимаю, когда благодать идет.
Виктория: — Не постоянно это выходит.
Вадим: — И охото ее внутри себя удержать, но это — тоже тяжело. И я понимаю, когда есть некий не попросту экстаз, а покой таковой подходящий, весьма высоко-духовный, с которым охото поделиться. Либо тишь, в какой охото побыть. Это же — такое глубочайшее. Оно позже другой раз даже и на сцене тоже срабатывает, люди в этот покой попадают. Это — здорово! А так, все — суета, суетное…
— Вика, вы гласите, с людьми, когда выступаете на сцене?
Виктория: — Говорю.
Вадим: — Да ей совершенно говорю: «Меньше гласи». Постоянно говорит.
Виктория: — Нет, время от времени нужно гласить. Вот в сборных концертах, когда нужно сделать, установить контакт с публикой, непременно необходимо отыскать такие слова, чтоб публика к для тебя оборотилась. До сего времени помню, как я выступала в Санкт-Петербурге, на Сенатской площади, много-много годов назад (ты не ездил) на концерте, который был Деньку флота посвящен.
А передо мной там работала группа «Ленинград». И концерт уже длительно шел, потому уже люд был в главном подвыпивший, почти все вялые либо напротив активные, там уже пошло просто некое прямо брожение в массах, прям революционное настроение…
Вадим: — Это было время, когда «Ленинград» работал на разогреве у Вики.
Виктория: — Ну да, выскажемся так. И я Вадику звоню и говорю: «Я боюсь на сцену выходить. Меня на данный момент там закидают бутылками, поэтому что все опьяненные. И петь «Андреевский флаг» я здесь просто одна не смогу…» А он мне гласит: «Молись, встань, прочитай молитву и иди!»
И вот я прочла «Отче наш», выхожу и совсем начала с иной интонации продолжать этот концерт. А там к тому же трансляция шла ровная. И вдруг эти люди, будучи опьяненными, как-то сходу преображались. Я лицезрела, у их глаза становились хорошими, они стали обыматься, я увидела деток, совсем из толпы люди перевоплотился в публику, которая слушает.
Время от времени, естественно, бывает весьма трудно, тяжело работать, в особенности на большенный площади, где много всяких отвлекающих вещей. Потому собрать как-то всех этих людей бывает мастерски весьма тяжело, поэтому что в зале, когда вырубается свет, то это уже сигнал публике. Есть такое понятие. А на площади — совершенно другое, там светит солнце либо напротив начинает понемногу темнеть, а нужно собрать эти берега.
Вадим: — Профессионализм нужен, да. Это — весьма тяжело.
Виктория: — И когда позже я смотрела этот концерт в записи, я не лицезрела опьяненных людей во время собственного выступления. Я лицезрела людей счастливых, поэтому что — что ты сеешь, то ты и жнешь.
— Ах так совершенно выступать на Сенатской площади? Там же — таковая мощная энергетика стольких людей! Ты говоришь, что как-то ощущаешь это.
— Ну вот итак вот. Я начала тихо петь «Калину красноватую».
— А там стоит масса! Сколько там людей было?
Вадим: — Тыщ 20, наверное.
— Какая же там энергетика! Что ты ощущаешь в это время?
Виктория: — Весьма много там было, да, вся площадь.
Вот так я и говорю: «Давайте, люди добрые, споем песню неплохую. Жизнь наша — она как калина, то она горьковатая, то она сладкая». Тихо вот как-то, как как будто я самому близкому человеку это говорю в тот момент либо самому нездоровому в тот момент, поэтому что люди, вправду, с 10 утра зажигали и уже никакие были. И позже оно — раз и вот как-то так волшебно все преобразилось…
